АЛЬТЕРНАНС

О провинцая, ты строга
Гы — гы — гы!
Га — га — га!

Бирюков

Муза зауми в 1991 г. несомненно посетила Тамбов. Именно ей посвятил одноименную крохотную книжку поэт Сергей Бирюков, инициатор Тамбовской "Академии Зауми".

"Открыточные" параметры, полиграфический присмотр автора, изящное оформление, продуманные иллюстрации в "жемчужных" топах — всё это создает как бы некий эстетический мост между "рваной руганью" энергичных заумников России и ее же "заизысканными" петербургскими модернистами: акмеистами, эго-футуристами и пр.

Давно мне хотелось отметить удивительную эстетическую глухоту т.н. "пост-модернистов" 80-х годов, ничем с модернизмом, кроме алфавита, несвязанных (отсюда очевидная глупость термина, не столько присвоенного им, сколько приватизированного ими) и напротив, врожденное изящество футуристической традиции (в профессиональной работе внутри слова футуристам, заумникам и пр. авангардистам начала века нет равных, но есть длинная череда предшественников, в среду которых Пушкин, Державин и Барков входят в одинаковой степени органично).

Между тем у так ненавидимых пост-модернистами авангардистов ("Ах, бросьте, авангард устарел" — твердили эти замечательные авторы в середине 80-х, а в начале 90-х уже поголовно называли себя авангардистами к в качестве таковых всюду представительствовали, ибо кому, кроме критиков, нужны пост-модернисты, столь же не оригинальные, как сам термин?), у авангардистов выразителен был даже чистый, ничем не запятнанный лист, ибо они это, как Василиск Гнедов, делали первыми, они были мастера придумывать, а не откапывать малоизвестную для тюремной страны информацию и "творчески ее применять". Даже первый русский концептуалист Чичерин — сколько изящества в самой его идее использовать мудрые конструктивные правила соседней области искусства — музыки — к литературе! Лиги, акценты — все это впервые применил Чичерин еще на заре века.

С тех пор интеграционные моменты в творчестве почти всех современных авторов — обычная вещь. Визуальная поэзия кишит разновысокими "музыкальными" строчками, выделенными буквами — акцентами, знаками сложения и вычитания, рисунками и коллажами на месте и вместо слов и т.д.

Поэзия Бирюкова органично вписывается в это силовое поле, она ОТСЮДА, из современной поэзии, а не из того вербального болота, которое, наверное, только в самых отсталых странах все еще стараются выдавать за нечто современное.

Нельзя сказать, что автор "Музы зауми" пользуется только обычным "набором авангардиста, хотя и это присутствует, т.е. интеграционные дополнения из смежных областей человеческой деятельности: рисунки, векторы, акцентные шрифты, наложения текстов, персональные серые платформы-полосы для отдельных слов, вербальные компьютеризованные "волны", чисто коллажные композиции. Все это может радовать скорее как факт применения, чем факт открытия. Это как светский раут: все со всеми знакомы, всем приятно, ясно, что автор "на уровне", что он это "умеет", ну и слава Богу. Кстати, редкие авторы даже из весьма поэтически развитых стран пользуются всем этим арсеналом с достаточным вкусом и умением. Бирюков риф хорошего вкуса обходит без потерь, книжка сделана грамотно, скомпонована умело, даже с чувством стиля.

Однако наиболее удачна она не с формально-визуальной стороны, а именно с заумной, т.е. с вербально-конструктивной. Это няисложнейший момент для визуального поэта, большей частью именно с вербальной стороны совершенно беспомощного. Именно в этой области действует лакмусовая бумажка наиболее эффективно — поэт ли действительно автор?

Ибо невозможно сейчас представить себе поэта, который сразу бы начал с визуальной поэзии и только ею занимался. Ттакие поэты есть, но это халтурщики, полухудожники — полупоэты, не ставшие ни тем, ни другим.

Визуальная же поэзия — это не полухудожественное дело, это, напротив, 200%-ный профессионализм в обеих областях: живописной и литературной.

Заумь Бирюкова, сохраняя Хлебниковскую пуповину (такие неологизмы, как "прервень") не менее близка, как я уже отмечала, к эго-футуризму Северянина (напр."Вертимарюэль"), есть даже и нечто Крученыховское в сто "Мрявах" или "гы-гы-гы-гах (см. эпиграф).

Чехарда слогов ("Кто хорош? — рошхо рошхо!"). ребризм, т.е. ломкость лит. материала ("керо Сина") чистый акмеизм ("Три линии обесцвечены грустью") смысловой дуализм ("нет умиранию да") дуализм фактуры, т.е. соединение двух приемов, например, зауми и реализма ("сильку мед") минимализм одностроков, откусы литературного материала:

всп. обр. внез.
тян берет мер.

Акцентные курсивы, аналогии ("метрами — вытрами") опоясывающая буквенная рифма, создающая симметрию: "А ве распетое АЙ отом небной дугоЙ" и т.д.
— весь этот разнообразный вербальный арсенал задействован с умом, в малых дозах — чуть не по одному стиху на каждый прием, что создает впечатление мини-антологии мини-приемов.

Поскольку я давно занимаюсь классификацией и изобретением литературных приемов (с иллюстрированием каждого приема собственными стихами, в результате чего возник 700-страничный ТОНЕЖАРЛЬ"), то мне как никому близка и понятна подобная поэзия.

Чисто романтические же тексты, изложенные "нормальным" языком — опасная стезя для авангардного поэта — здесь наработаны такие высоты и таким количеством мастеров, так уютно чувствуют себя критики, что малейшая оплошность видна, как бревно на ладони. Не могу отнести подобные тексты, бытующие также в книжке, к числу удач Бирюкова, хотя и провалами их не назовешь, обыкновенные "красивые" тексты:

О, Лебедь, поворотившая шею,
очерченным тонко глазом смотрящая. ЛЕБЕДЬ! ТЫ
Я тебя называю всегда про себя"
и т.д.

Кстати, упомянутый уже дуализм фактуры, контраст приемов в одном стихе — не один раз встречаются в книжке Этот эффективный прием принадлежит к числу простейших,и обычно поэтам удается только какая-нибудь одна половина из тандема Бирюков — не исключение, но ему удается именно более сложная часть — абстрактная:

в корнях квадратных
путаница дня
извлечение чистой ночи
влечение стой очи
ич он от сич я вне челв зи

Здесь, к тому же, соединение приемов вполне модуляционное, не резкое (путем октусов и дробления все сводится вначале к зауми), но "реальная часть" мало чем замечательна. Однако есть и чисто вербальные ассамбляжи, которые можно отнести к числу несомненных удач:

Зимородок тень стер
крылья сердце пена весны
ты ли видишь цветные сны
твой ли клюв еще остер?

О сирень тень и лень
О ТЯнь-Шань Мичурин Аерлен
Лирень, вытянут вей-вей-вей
Василиск Божидар Алексей.

Не могу не отметить стих, мне и Сигею и городу, где мы имеем счастье пребывать, т.е. Ейску, посвященный. Дареному коню в зубы не смотрят, но в данном случае зубы и конь вполне здоровы и привлекательны, за исключением разно что "пустой" фразы:

"Тихонько вскрикни тише Ой"
Привожу здесь этот стих целиком:

ступень нарыв продраться в кры
протуберанцы сеют ветер
читаю Никонову Ры
глАЗАводит томно петел
сейчас он запоет романс

Один зрачок веряя в ноты
за мезель узел альтернанс
медком заляпанные соты
стереть и стир и сиробри
ули-ули узи-зея

смотри же A3 не первери
когда читаешь ты Сигея
ступень отмечена ступней
кудрявый Ейск кленовый порох.
тихонько вскрикни тише ОЙ
шорох

Пользует Бирюков и внутрисловные откусы-выщипы благодаря чему образуются коротенькие паузы, например "Ткань яблока рвется на зу-ах!". Прием несложный, но употреблен к месту, образующееся "Ах" отнюдь не портит строку.

Есть в маленькой книжке Сергея Бирюкова и попытка сосудности, сложнейшего приема, годного для сотен модификаций В стихе Бирюкова некий якобы вакуумный (описание беззвучной акции туб) текст загнан в скобки, почему-то вертикальные (т.е. обычные). Хотя, раз уж речь о губах, можно было бы поместить текст между горизонтальными скобками Впрочем, и текст неудачен, и сама акция неоригинальна, ибо известно много подобных вакуумных акций на тему раскрывания pта без произнесения, начиная С Исидора Иэу В Париже. Вот если бы Бирюков влез в проблему поглубже, изучил опыт глухонемых... Впрочем, и. кажется, погружаюсь в свою любимую вакуумную тему...

Конечно, есть в книжке серийные стихи, их теперь нет только у очень ленивых. Но почему-то никто не старается поискать для серий адекватную графическую Форму (на мой взгляд - лучевую) Бирюков к сожалению, подошел к теме, как большинство: перечисляет столбиком годным для рифмованных стихов ТОЛЬКО Есть ли и этой такой богатой на приемы книге бижутерийные стихи? Отвечаю: есть. Один. Плюралистично пользующий богатство шрифта печатной машинки. Поскольку такие стихи пишут многие (в том числе и современный визуальный поэт из Германии Дейслер и множество других), естественным был мой интерес к модификации Бирюкова. К сожалению, ничем особенным, кроме самой идеи использовать бижутерийные знаки (точки, тире, кавычки, параграфы), стих не порадовал, а идея, как и уже говорила, отнюдь не нова. Однако на этой же странице помещены еще два коротких стиха, и один из них — вверх ногами, что заставляет читателя повернуть плоскость страницы. Это еще не плюрализм техники чтения, за который я выступаю примерно лет 12, но уже и не однообразие — показатель окостеневшего гравитационного сознания наших поэтов. "Окостеневшее сознание" — не такое уж, кстати, глупое определение для наших поэтов.

Вообще-таки странное чувство возникает при перелистывании книжки: слишком многим богам молится поэт: и дадаизм, и сюрреализм, и акмеизм, и футуризм и тпр. Прекрасно богатство арсенала, плюрализм приемов, даже мастерство автора, но... не лучше ли исключить те приемы, которые только иногда удаются, и оставить то, к чему душа лежит?

Нельзя поэту быть приблизительным, быть несостоятельным дилетантом (осознанным — можно). Пробуя ВСЕ, Бирюков не открывает Америк ни в качестве, ни в количестве (в том и другом ему еще есть кого догонять). Между тем, он упустил шанс создать книжку превосходную, но возможно, не такую широкоохватную.

Тем не менее, по прочтении книжки, у меня возникло и еще одно чувство а именно, что Бирюков — поэт несомненный. Очень редкое чувство.

Да и сама маленькая книжечка "Муза Зауми", несмотря на свои размеры, редкая и красивая птица на нашем небосклоне.

Ры НИКОНОВА-ТАРШИС
1992.