| |
ПОСЛЕДСТВИЯ МАЛОКРОВИЯ
Литературный институт — что это? Реальность или миф? Иногда мне кажется, что это заведение создавалось с тайной задачей выращивания здесь сверхчеловека. Ведь, как выразился тот, чей скульптурный портрет с чудовищными усами и вытаращенными глазами украшает стену института, "человек создан для счастья, как птица для полета", а также— "человек — это звучит гордо".
Запомни, товарищ, здесь, в этих стенах начиналась и заканчивалась карьера многих "пишущих единиц", возлагавших слишком большие надежды на помощь тяжелого литературно-бюрократического механизма. Эта громоздкая машина замечательна, как известно, тем, что действует по принципу "Я тебя породил, я тебя и убью". потому что умеет сначала приучить к своей поддержке какое-нибудь юное дарование, потом выжать из него все соки и наконец превратить в чиновника от литературы, с паучьим взглядом и потными руками маньяка.
В это место следует входить с великою опаскою, ибо здесь происходят с, казалось бы, вполне порядочными и нормальными людьми очень, очень странные и подозрительные метаморфозы. Так, скромный, как будто проглотивший язык, молодой программист. исправно в течение года посещавший поэтические семинары и наконец-то поступивший в вожделенный ВУЗ. может измениться буквально на глазах. Симптомы просты — появляется затаенный, полубезумный огонь в глазах и многозначительные взгляды, полные глубокой думы; движения становятся нервными, но в то же время полными особого смысла; а умение вовремя что-то сказать или сделать помогут ему превратиться в почетного гостя всех поэтических гостиных и салонов. Глядишь — через месяц-другой он и заявит о себе как о представителе нового литературного направления.
"Новое литературное направление" — о как ласкает слух оно, как интригует своим мистически-необъяснимым появлением на свет божий, как манит примкнуть, влиться, соединиться и проч.
Говорят, важно уметь делать хорошую мину при плохой игре, и это действительно так. особенно если ты занимаешься созданием очередных поэтических школ.
Горячка участия в вечерах и создании новых "направлений" охватывает каждого неподготовленного человека, попадающего в "заведение". Тут происходит своеобразное социалистическое соревнование — кто устроит больше вечером, чье имя чаще мелькнет на афише, кто сможет засветиться на радио и так далее. и тому подобное.
Кажется, более адекватно реагируют на все эти нервные творческие синдромы люди, которых институт не застал врасплох, кто давно и устойчиво сидит в своем андеграунде, но волей случая или просто сдуру попал в это богоспасаемое место. Они уже выработали иммунитет к паучьему яду любой псевдотворческой структуры. Что же касается передовиков соцсоревнования, то их уверенность в том, что, как сказал Вл.Новиков, бывший проректор института "в литературу можно войти, в то время как в ней можно только пребывать", остается непоколебимой и устойчивой, как Символ веры.
Кстати, в связи с именем Новикова вспоминается еще одна прелестнейшая история. Прошлой весной, в разгар предвыборной кампании (выбирали ректора), в холле института повесили программы кандидатов. Среди них была и программа Владимира Ивановича. Не прошло и нескольких часов. как на ней рукою очередного гениального национала было начертано всеми так любимое и знакомое слово "жид", Что последовало за этим, не нашего ума дело. Но факт, как говорится, налицо — Новиков давно уже не преподает в институте.
Странно все-таки, что именно в подобном литературном болоте так расцветают все национал-шовинистические инстинкты. Почва, что ли, тут чересчур унавожена испражнениями предыдущих эпох, или сама литература не знаю. Ясно одно — в Литинституте может самоутвердиться за счет своего происхождения как русский Ваня, так и любой член жидомасонской организации. Для успеха надо немного — согласие примкнуть к определенной группировке и, конечно же, последовательность — умение хорошо различать, где свои, а где — чужие.
Рыцарем без страха и упрека надо быть в такой ситуации, чтобы чувствовать себя комфортно. Вот и мечутся из угла в угол бедные затравленные гении, то с надеждой глядя на русофилов, то в отчаянии пуская слух, что они-де на самом деле чистопородные евреи, или, на худой конец, полукровки.
Страх, замешанный на жажде известности и власти, дает страшные результаты. Порой создается впечатление, что большинство учащихся пришли сюда только для того, чтобы удовлетворить свою жажду крови. Кстати, о крови. С нею в институте явно что-то неладно, нехватка. что ли. ее какая-то ощущается. Я сделала одно интересное наблюдение: почти все претензии оппонентов к читающим стихи сводятся к одному — мало крови.
Хорошо еще, что не всегда так прямо — иногда обиняками говорят, намеками — например, "мало экспрессии", "нет динамики", "мало чувства", "страдали вы мало" и так далее. Можно подумать, что все студенты — этакие сангвиники с блестящими глазами, иссиня-черными волосами и сугубо южным темпераментом.
Тут самое время сказать и о других критериях, которые применяют тут к литературе как вы заметили, я в основном говорю о стихотворстве). Например, очень важно, какое физическое действие оказывают стихи на клиента. Мне несколько раз доводилось слышать упреки типа: "Эти стихи меня, к сожалению, совсем не дёрнули", или "Вам не удалось меня зацепить". Интересно, что подобные вещи чаще всего высказывают мужчины женщинам. Из чего можно сделать далеко идущий, но весьма простой вывод — они хотят. чтобы их дёргали, хватали, цепляли, и я даже, кажется, знаю, за какую часть тела это удобнее всего делать, чтобы они остались довольны...
Иногда я задумываюсь — а может, чтобы удовлетворить искания творческой богемы, стоит на месте института открыть хорошо проветриваемый, с комфортом устроенный Публичный дом? Во всяком случае, жертв будет меньше, да и писать можно будет не так часто. Но — мечты, мечты... А пока в заведении нестерпимо, адски скучно.
Судите сами — что делать, если ваш руководитель в течение года говорит из раза в раз одно и то же. правда, с небольшими вариациями. При этом в упор тебя не видит и не слышит. Конечно, можно было бы и стерпеть, мы люди привычные, да. верно, нервы уже не те, встать хочется, заорать, ногами затопать. Неловко как-то — то ли за себя, то ли другого...
Кстати, "себя" и "другого" в институте тоже часто путают. Так, один из руководителей семинаров. скажем, поэт Д., очень любит поругивать своих подопечных за то, что их покорежила государственная машина типа "застой". Он считает, что нас "учили не выходить за пределы", поэтому и стихи у нас такие одинаковые. Оставляя в стороне банальность подобного утверждения и его явную амбивалентность. можно указать уважаемому Д. на то. что многие все же смогли избежать этого действительно малоприятного давления, просто попытавшись повернуться к пресловутому государству своей любимой и ценной задницей.
Создается впечатление, что "старший товарищ" просто перекладывает свои грехи на чужие плечи, производя своеобразное "замещение", или "вытеснение", согласно великому Зигмунду. Мне же это напоминает известный казус с алкоголиком, который. услышав, что кому-то плохо и грустно, понимающе кивает головой и с затаенной радостью и глубоким сочувствием говорит: "Пьет, наверное".
Одно меня радует — по последним, непроверенным еще данным нашей разведки, в этом году почти нет желающих поступать в Литинститут. Приемная комиссия,просто в отчаянии, они там уже получили какую-то директиву, согласно которой могут принимать на 1-й курс всех желающих, вплоть до идиотов. Лишь бы "писатель" был, остальное приложится. И тут волей-неволей вспоминается известное изречение Гиляровского: "Приходится лишь удивляться чудовищной небрезгливости москвичей".
Г. Шпильман
|
|
