Главная страница
О проекте
Авторы на сайте
Книжная полка
Гуманитарный фонд
Воспоминания о ГФ
Одно стихотворение
Пишите нам
Архив

ИМЯ ГОВОРЯЩЕГО ПОПУГАЯ

В музее изобразительных искусств им.Пушкина прошла совместная выставка работ художника Брускина и поэта Рубинштейна.

Для зрителя, осведомленного в художественной политике последних лет, это событие означало падение еще одной преграды, сдавливающей пространство существования современного искусства в нашей стране: музей изобразительных искусств "дозрел" до авангарда. Факт сей отраден еще и потому, что демонстрируется здесь произведение автора, проведшего почти все годы нашей второй "оттепели" за рубежом — который все же получил возможность выставиться на родине — Г. Брускина.

В этом своеобразном художест-венно-поэтическом дуэте, где другим именем стал известный московский поэт Лев Рубинштейн, Брускин исполнил роль рисовальщика картинок неведомой "Инструкции", и это стало его вторым заметным выступлением на московской сцене с лета 1988 года, когда его "Фундаментальный лексикон" был признан самым ценным произведением на первом московском международном аукционе "Sotheby's".

Вспоминая теперь те благословенные дни, вновь невольно чувствуешь горечь, просачивающуюся сквозь трещинки эйфории — появившуюся уже тогда, несмотря на утверждаемые демократизм и справедливость новых критериев в современном искусстве. Имена выдающихся художников, дотоле известные лишь узкому кругу друзей и почитателей, "открыл" почему-то иностранный аукцион, а не отечественный музей (причем, хотелось бы, именно тот, чей директор особенно отличился мракобесной борьбой с любой формой "авангардизма" — даже приподносимой просто в подарок музею; тот, который третировал и давил всех сотрудников, хоть как-то защищающих новый тип творчества). Да и аукцион, несмотря на всю прогрессивность, привел к тому, что на первое место вышло произведение не в традиции московского концептуализма, утвердившейся уже тогда, а все в той же нео-живописной стилистике, изображавшей принадлежность к проблематике андеграунда.

Но теперь — слава Богу — справедливость восстановлена, и очевидно "концептуальное" (фрагменты, черно-белое, текст) произведение красуется в фойе между Греческим залом и Итальянским двориком.

Проблема само-нахождения в традиционном выставочном пространстве, бряцающем шедеврами, всегда остро стояла перед современным искусством. Так. например, далеко в застойное время, специально для Пушкинского музея И.Кабаковым была придумана инсталляция "Муха с крыльями", которая состояла из маленького изображения мухи в окружении листов различных интерпретаций, инструкций, объяснений — словом, того, из чего состоит или под чьим давлением формируется так называемое "мнение зрителя".

Но конечно, этот проект осуществлен не был, порос быльем и забылся. Илья Иосифович стал недосягаем, и вместо него устроители выставки принимают с похожим проектом доступную знаменитость — художника "Гришу" (называть так которого, судя по афише, не возбраняется никому), который и сам торопится компенсировать сомнительность своего торгового трамплина концептуальным парением.

В самом деле, даже самый молодой и неискушенный личным общением со знаменитостями бывшего неофициального искусства зритель, тот, которому и побывать-то в известных чердачно-подвальных мастерских ни разу не довелось, — даже он почувствует неопровержимую близость выставленного сейчас изобразительного ряда и того, что он в целом предсталяет себе под словом "концептуализм". И пусть представление это будет самым общим, пусть ограничивается только, скажем, "монстриками" Д.А.Пригова. "Человеком под душем" И.Кабакова или — маленьким черно-белым снимочком — "Девочки с зеркалом" Комара/Меламида. С радостью усмотрев в картинках выставляемой "Инструкции" все те же милые черты, он убедится не просто в заимствовании, но и в развитии этих тем. Теперь, вместо маленькой пионерки, лишенной почти всех радостей, кроме той. которую она может доставить себе сама, ему предлагается рассмотреть, как это делается, на примере толстой голой тети, или пополниться новыми впечатлениями от моющегося человека, изображенного. как водится, уже с мочалкой. и сзади и анфас.

Но нет сомнения, что принадлежность к традиции не может быть доказана только парафразом классиков авангарда. Ибо для чирикающих крылатых цитат нужна жесткая разветвленная структура, логическое обоснование, и им здесь становится давно распространившийся в на шем искусстве жанр альбома (или стенда, доски объявлений) — словом, картинки, соотнесенной с текстом. Для добывания этого поддерживающего элемента используются все возможные старые связи; и вот на месте авторского текста, разъясняющего "Инструкцию", зритель обнаруживает знакомое. быть может, еще с 1990 года, но уж с 1991 точно (из каталога выставки "Бинационале") произведение Льва Семеновича Рубинштейна — "Другое имя".

Его девятичасткая композиция строится как кроссворд с чередованием отдельных имен существительных и целых предложений, купированных в местах расположения подлежащего и сказуемого. Постепенно набор имен становится все мельче и дробнее, а неизвестных в предложении — все больше, так что "решить* его оказывается практически невозможным. Понятно, что именно такая система построения с малым количеством строк и большими "пустотами" более всего подходит для соратника и соавтора — Гриши, буде сам поэт согласен экспонировать свое литературное творчество в рамках визуального искусства. Однако вместо окончательной точки в диалоге соавторов зрителю предлагается как анонс графический лист следующей, ныне изготовляемой серии. Здесь текст Льва Семеновича 80-х годов переписывается уже собственной Гришиной рукой. и авторская связь между словами и изображениями под ними, как в настоящем "Букваре". не подлежит никакому сомнению.

НА ВЕРНИСАЖЕ. Фото Владимира Суворова