Ефим ЛЯМПОРТ Америка в отражении детективного жанра.

(опыт индуктивного расследования)

“Напротив, именно роман, чуждый психологических претензии, открывает для психологического высвечивания особые возможности, ибо непсихологический замысел автора не задает его образам никакой определенной психологии, и, благодаря этому, не только оставляет место для анализа и толкования, но и идет им навстречу, благодаря непредвзятому изображению персонажей.

Хорошими примерами этого служат романы Бенуа и английские fiction stories* в стиле Райдера Хаггарда, от которых путь идет через Конан Дойля к самому излюбленному объекту массового потребления — детективному роману.”

* беллетристика — по переводу С.С. Аверинцева.

Юнг К.Г.

ДЕТЕКТИВЫ _ЛЮБЯТ ВСЕ?

Детектив — всегда игра, а кто не любит играть? Читатель волен искать преступников вместе с сыщиком, вместе с ним "загадывать" интригу, искать свой ход. ход противника. В рамках заданных условий есть возможность на равных с персонажами — героем, жертвой, преступником — переживать ситуацию и, пожалуй, главное — испытывать страх.

Испытывать страх — очень важное удовольствие, каждый человек сталкивается с ним еще в детстве.

Наверное, если постараться, всякому придут на память страшилки; про черную или красную руку или про желтый автобус. Главное в страшилке — что все это понарошку, и это понимают даже самые маленькие дети.

Страшилка понарошку, но страх — по-настоящему. А страх — всегда напряжение, с последующей обязательной разрядкой, именно в этом и заключен весь "кайф". Состояние искусственного, нами же созданного, психического дискомфорта, кажется, по сравнению, замечательным. И читатель детектива вполне достоверно чувствует опасность — "до мурашек по коже" , тем более он ценит свою фактическую неуязвимость, сверх того. как правило, во время чтения форсирует ее.

Соответственно, детектив "положено" читать не иначе, как в кресле под пледом или на диване, с сигаретами и чаем на расстоянии руки. Не парадокс — достаточно постижимая логика то, что кажущаяся, но ярко изображенная, поэтому переживаемая опасность, на самом деле "игрушечная", заставляет ценить обычную жизнь в обычной обстановке.

Собственная квартира, представляется — "Му Home is mу Castle"*, и эта британская формула сразу заставляет вспомнить родину жанра: видимо, косвенное "потакание" одному из важнейших локусов национального архетипа стояло подсознательной задачей перед отцами детективного чтения.

Действительно — сам суровый английский климат, непогода, небольшое количество солнечных дней — вынуждает любить свое жилье. — ведь большую часть времени человек проводит под крышей. Оттого и любое удостоверение, подтверждающее необходимость крепкого, надежного дома-крепости, принимается с благодарностью. А детектив удостоверяет это, надо сказать, с большим тактом, как бы намекает — смотри, как хорошо дома. — И действительно, хорошо, — думает англичанин, оторвавшись от страницы, где Ватсон и Холмс бегают в проливной дождь по болотам вокруг поместья Баскервилей.

Еще можно сравнить "принцип детектива" с гомеопатическим принципом — подобное подобным. Не удивительно поэтому, что в нашей жизни, в которой страх и беспокойство, кажется, возобладали над всеми прочими эмоциями, люди тянутся к детективу. Игрушечный страх оттесняет страх настоящий, вместе с тем оказывается слабее, пасует перед элементарной бытовой защищенностью, и сегодняшний российский читатель не может оказаться неблагодарным.

В этом смысле, я полагаю, мы переживаем пик детективного бума. Но все же мне хотелось бы отойти от начатой мною темы и обратиться к иному аспекту детективного чтения — познавательному.

_Кто знает лучше._
Познавательное чтение имеет вполне конкретную задачу — получение нужной информации о предмете. И существующие справочные издания различных калибров охотно эту информацию предоставляют. Но тут я хотел бы сказать несколько слов об одном пороке всего специального...

Представьте себе; хороший ученик, отличник, "ботаник" — как сейчас в школах называют зубрил — идет на экзамен. Он обязательно должен сдать предмет наилучшим образом. И к экзамену, безусловно, прочитан весь необходимый материал и повторен, по крайней мере, дважды. Ученик тянет билет, садится в уголок, готовится. Наконец, наступает кульминация. Ученик, даже не приостанавливаясь на сложнопроизносимых терминах выдает ответ, и "отл." готово скатиться с шариковой ручки экзаменатора. Но экзаменаторы — народ с причудами, а этот как раз попался такой, и, одобрительно прокивав весь ответ по билету, он, тем не менее, задает дополнительный вопрос. Совсем простой, без заковырок, но как бы немного в стороне от предмета.

И дело не в том, что ученик слишком уж зубрила и не в силах совладать с творческим элементом вопроса, отнюдь. Другое дело, что вся масса его знаний направлена на слишком конкретный предмет, и именно эта масса, в силу набранной инерции, "проносит" его, не давая возможности даже попытаться свернуть в сторону этого "чуточку не по делу вопроса".

Примерно так и специальные издания — служат всей своей академической массой сути дела.

А мелких заусенцев, которые торчат немного от дела в стороне, они не касаются.

Конечно, по детективам не сдают экзамены, может, только у сыщиков и шпионов есть такой курс — уж. не знаю. Но множество интереснейших мелочей о быте, нравах, чудачествах чужой страны, например, узнать можно. Детектив специально не рассказывает об этом — об этом он проговаривается. А именно проговорившись, сказав между' делом, походя, не придавая значения, через плечо — даются самые меткие характеристики. самые злые прозвища. Сокровенные тайны не узнать в долгой беседе, но в ответ на мимолетный, не по делу, казалось, заданный вопрос. Оговорка может быть красноречивей, чем тщательно обдуманные слова.

Тайное и сокровенное, действительно, всегда становится явным, но справедливости ради следует добавить, чаще всего это происходит случайно. А детектив как раз случайное чтение!

Глазами детективного жанра — почему не об _Англии?

Как стало известно благодаря одному из персонажей знаменитого французского драматурга — мы говорим прозой. Замечание это представлялось всегда сверхбанальным и проходило по разряду юмористических. И тем более стоит того, чтобы к нему приглядеться всерьез — так ли уж всегда мы говорим прозой? И что касается нашего частного интереса — детектива — всегда ли он проза? А если нет. что из этого следует?

Классик детективного жанра Г.К.Честертон в эссе "В защиту детективного жанра" писал буквально следующее:

"Прежде всего, детективы — единственный и первый вид литературы. — в котором как-то отразилась п о э з и я (разрядка здесь и далее моя — Е.Л.) современной жизни. Люди веками жили среди гор и дремучих лесов, пока не поняли, как много в них поэзии. Может быть, наши потомки увидят фабричные трубы алыми, как горные вершины, а уличные фонари естественными, как деревья. В детективном романе нам открывается большой город, д и к и й и н е з а в и с и м ы й о т н а с, — и в этом, без сомнения, детектив, подобен "Илиаде". Вы замечали, надеюсь, что герой и сыщик ходит по Лондону свободно, как сказочный принц в царстве фей; омнибус сверкает перед ним чистыми красками волшебной колесницы, городские огни светятся, как бесчисленные огни гномов, — ведь они хранят тайну, быть может, зловещую, которую писатель знает, а читатель нет. Каждый поворот улицы указует на нее, словно палец; страшные силуэты домов на фоне темного неба говорят о ней.

Открыть п о э з и ю Лондона — немалое дело."

Таким образом, сопряженность английского детективного начала с поэзией, которая, в свою очередь, восходит к романтической традиции, заявлена достаточно определенно. Криминальная загадка становится лишь поводом для разговора об эзотерическом. В подтексте — тайна довольно-таки мрачного мира — гномы и волшебницы в засаде за шторами городских квартир, а преступник — более или менее сносное воплощение ужаса и тайны. Ирреальный Лондон этих сочинений очень относительно похож на город с просто домами, просто фонарями, просто улицами, и, понятно, такие описания не годятся для путеводителя.

Скорее, практика английского романтического детектива ближе к го.тическому роману и выступающим за ним фильмам ужасов о вампирах, оборотнях, вурдалаках. чем к рациональной прозе Нового Света. Нужно ли говорить? — поэзия — неверный источник и сомнительный ориентир, скорее, предчувствие, сомнамбулизм, сумерки.

Новый Свет открыл и поспешно захлопнул сочинения Эдгара По. последнего европейского гения на американском материке. Но лишь с 30-х годов, с Дэшела Хэммета, появился собственный американский. сугубо реалистический жанр — крутой детектив. Задуманный, как социальный роман, изначально от этого пристрастный и мелочный, он вполне соответствует заявленной задаче.

Кроме того, реалистическая проза, реалистический детектив в нашем случае, в отличие от чтения поэтического (в самом широком значении слова) — массовое чтение. Массовое — в первую очередь подразумевает инстинктивный отклик, понимание, в конечном счете, близость и сопереживание множеством людей, по отношению к макету; мотивов, поступков, социального порядка, психологических доминант разного рода и т.д., — который сооружает конкретное произведение.

По-видимому, в свою очередь, понимание массовых “страстей" возможно через анализ массового чтения — занятие настоящей экскурсии.

(продолжение следует...)

Издать книгу

Проект «Литературное имя»

Газета «Гуманитарный фонд»

«Купить книгу».  «Магазин в рюкзаке»

Премия «Живая литература»

Ваши баннеры на наших страницах