ПОДВОДНАЯ ЛОДКА Сайт современной литературы

Электронный журнал (редактор Михаил Наумович Ромм)

  Дата обновления:
04.11.2010
 
Поиск

 

Главная страница
О проекте
Авторы на сайте
Книжная полка
Гуманитарный фонд
Воспоминания о ГФ
Одно стихотворение
Пишите нам
Архив

Проекты:

«Литературное имя»

«Новые Ворота»

Публикации:

Поэзия

Проза

Критика

 
 

банерная сеть «Гуманитарного фода»

 
 

Rambler's Top100

 
 

Дружественные ресурсы:

Из-во «Эра»
WWW.Liter.net
Скульптор Марат Бабин

 
 

"ВОТ ТАКОЕ Я ЯВЛЕНИЕ ПРИРОДЫ"

Ефим Лямпорт — Мария Васильевна Розанова


Е.Л.: Мария Васильевна, про Вас ходит такой анекдот: однажды Вы пришли в магазин и попросили метлу, вас спросили
— Вам завернуть, или так полетите? Мария Васильевна, У Вас тяжелый характер?
М.В.Р.: Да, и. наверное, это лучшее, что у меня есть. Я этот характер люблю, я его культивирую, я его глажу по шерсти. И я просто начинаю знакомство с людьми с того, что говорю: у меня очень плохой характер.
Е.Л.: Но если это способствует знакомству с людьми, то насколько это способствует Вашей работе — изданию журнала?
М.В.Р.: Замечательно, прекрасно способствует! У редактора журнала должен быть плохой характер. Пусть ненавидят — лишь бы боялись. А как еще защищаться? Если у главного редактора будет хороший характер, его же разберут на сувениры, каждый будет пытаться отщипнуть себе кусочек.
Е.Л.: А от Вас пытаются отщипнуть кусочек?
М.В.Р.: Да. конечно, и не только потому, что я — главный редактор. Потому что... Как бы это сказать — я вот такое явление природы — Мария Васильевна Розанова, и многим хочется с этого что-то поиметь — кому интервью, кому еще что-то. Понимаете, когда мы попали в эмиграцию, нас первый год очень любили. Пока не прочли "Прогулки с Пушкиным". После этого — шквал ненависти. Синявский это очень переживал, а я переносила легко. Потому что Синявский развращен любовью, а я привыкла к нелюбви. Поэтому когда на нас начинают нападать, Андрей Донатович теряется, а мне это невероятно интересно. Я себя чувствую на своем месте, когда на меня нападают, а я отбиваюсь.
Е.Л.: Как Вы можете объяснить неприятие русской эмиграцией "Прогулок с Пушкиным"?
М.В.Р.: Дело в том, что стилистические разногласия гораздо серьезнее и интереснее политических. Например. Вот был невероятный враг советской власти — Александр Исаевич Солженицын. Боец, лидер, романы, х, .-мое-с бандурой... Пожалуйста, матерные слова вычеркните. Не надо.
Е.Л.: Наша газета любит инвективную лексику.
М.В.Р.: Я ее тоже люблю Короче, вот простое стилистическое разногласие. Приезжает в эмиграцию Максимов. Приезжает со словами: у меня есть деньги, начинаем делать журнал под тремя именами — я. Синявский и Сахаров. Синявский решил отказаться, он вообще человек не общественный, но у меня мое детство общественное такое, пионерское, играло, и я его уговорила Через некоторое время поступает к нам в редакцию материал. Материал очень уважаемого человека. Газете "Гуманитарный фонд" я могу назвать его имя, другим газетам я этого не говорю — архиепископа Иоанна Сан-Францисского. Уважаемый человек, архиепископ, проповеди по радио "Свобода", в общем, все при нем. Я его в Москве слушала по радио с интересом, потом мы познакомились в Париже, встречались с ним много раз. Очень уважаемый человек. Но — с одним маленьким недостаточком. Он — графоман. Пишет стихи, прозу, статьи, эссе — по любому поводу. И вот пачка его "Афоризмов житейской мудрости" прибывает в журнал "Континент". Сначала прочел Синявский и сказал — это ужасно, это нельзя печатать. Потом читает Максимов и говорит — да, говорит, у меня тоже есть любимый афоризм. — Какой?
— спрашивает доверчиво Синявский. — А пусть идет на...! Синявский похохатывает, Максимов делает паузу и говорит
— но все-таки мы его будем печатать.
Е.Л.: То есть Синявский хотел печатать просто хорошую литературу, а Максимов при этом еще руководствовался целым рядом соображений.
М.В.Р.:Да. и вот этот целый ряд соображений привел к тому, что стало невозможно вместе работать. И это именно стилистические разногласия.
Е.Л.: Вы сейчас работаете с Максимовым?
М.В.Р.: Нет, не общаемся и не встречаемся никогда. Причем меня Максимов ненавидит. И знаете, за что? За две реплики. Стоим мы однажды втроем — Максимов, я и Некрасов. Идет разговор — это еще пора отношений. Я их слушаю слушаю и говорю: знаете что, из нас троих единственный мужик — это я. а вы ведь бабы! Он очень на меня обиделся. Вот А второй роз — сижу я как-то в кафе, уже нет отношений, но есть одна дама, которая бегает между нами, как-то пытается нас помирить. И говорит эта дама: "Вы знаете. Марья Васильевна. Танечка, (Танечка — это жена Максимова очень милая дама). Танечка опять беременна, они сейчас ждут мальчика, потому что девочка у них уже есть. Я говорю этой даме -— сидим, кофе пьем, никого не трогаем — знаете, говорю, у Максимова никогда не будет сына. Потому что он совершенно не понимает, каким должен быть человек, чтобы у него были сыновья. Если ему хочется, чтобы у него был сын, пусть придет ко мне, и я расскажу ему, как это делается. Я абсолютно уверена, что она тут же побежала и все ему рассказала. Е.Л.: И кто родился у Максимова?
М.В.Р.: Дочка, конечно! Сейчас мы с Максимовым не встречаемся, но его невероятно оскорбляет, что я есть. Он никак не может понять одну простую вещь — что баба тоже чего-то умеет. Это вот его задевает.
Е.Л.:Ну, вообще, тут есть чему задевать...
М.В.Р.: Простите пожалуйста, Россией время от времени правили женщины. И это были не худшие времена для искусства.
Е.Л.: Но они всегда держали при себе,стоящих мужчин.
М.В Р.
: Ну. это другая проблема. Они. держали, но на том месте, на котором и должен быть мужчина. Любовник, например.
Е.Л.
: Но и политический деятель а том числе.
М.В.Р
.: И все-таки они были имератрикс, И если вы пишущий человек, вы должны знать историю о том. как матушка Екатерина переписала Дидро. Не знаете? Когда Фальконет поставил памятник Петру I, на памятнике должна была быть надпись. Екатерина написала Дидро с просьбой надпись сочинить. Дидро напрягся и написал длинный текст. Екатерина прочла это дело, перечеркнула и написала четыре слова, гениальных совершенно: Петру Первому — Екатерина Вторая. И вот четырьмя словами она сказала все. Вот это и есть рассказ о стиле. О том, что такое стиль и как пишут.
Е.Л.
: Да, женщины иногда умеют...
М.В.Р.
: А вот так вот! Вот так вот мы умеем!
Е.Л.
: Мария Васильевна, как появился Ваш журнал?
М.В.Р.
: Это произошло, когда мы обнаружили, что в эмиграции мы оказались в положении более сложном, чем в Москве. Живя в Москве, Синявский мог отправить свое произведение для опубликования за границу. В эмиграции мы вдруг обнаружили, что эмигрантская русская пресса, русское книжное дело и русский читатель гораздо более неприятны, чем советская власть. У Абрама Терца прекрасные отношения с западными издателями — с французами, англичанами, итальянцами. Но русский писатель должен печататься на русском яэыке. А все существующие издания как-то не устраивали нас. Поэтому пришлось делать свой журнал. Он появился в минуту отчаяния. Я его задумала вообще только как журнал Синявского. Потом возникла другая идея. Я довольно долго работала на радиостанции "Свобода", вела там передачу "За границей". Это была получасовка, построенная на интервью с самыми разными людьми — иногда до пятнадцати человек набивалось в студию. В какой-то момент мне сало жалко, что весь этот материал, очень интересный, идет "в кефир". Мне стало скучно работать на станции, захотелось увидеть это в текстах. И в первых номерах "Синтаксиса" очень много материалов, которые когда-то прошли на радио.
Е.Л. :Как возникло название Вашего журнала?
M.B.Р
.: Когда большая эиигрэчтекая гнида — Никита Струве — увидел первый номер "Синтаксиса", он сказал: — ну, понятно, "син" — это Синявс: :лй. "так", "сие" — непонятно. Я ответила — "син" — это Синявский, "так" — это так вам всем и надо, а "сис" — это я уже не знаю что. А если серьезно, название дано в память первого самиздатовско-го журнала, который издавал Алик Гинзбург в 59-бО-м году.
Е.Л.; Издание журнала требует денег. Кто Вам помог деньгами?
М.В.Р.: Синявский. Журнал начинался из его личных средств. Помощь — очень небольшая — пришла на 20-м номере.
Е.Л.: Тираж журнала менялся?
М.В.Р.: Да, он начинался с 2 тысяч экземпляров, а сейчас
— 1400. Я считаю, что 2 тысячи для эмигрантского журнала
— это совершенно не нужно.
Е.Л.: Как бы Вы определили свой читательский круг?
М.В.Р.: Когда я брала материал, я как-то представляла что он должен быть интересен мне, моему другу Даниэлю в Москве и тем славистам, и советологам, которые занимаются проблемами формы и стиля
Е.Л.: "Синтаксис" выходите 1976 года. Каков его aвторский круг?
М.В.Р
.: Журнал был задуман, как я уже сказала, только как издание для Синявского. Вот я прихожу к Синявскому и говорю: слушай. Синайский, тебе негде печататься, я сейчас для тебя сделаю журнал. Но когда еще не было ни одного номера, уже поя пились авторы. Появился Александр Янов. Прискакала к нам Наталья Рубинштейн — это сегодняшнее Би-би-си. Прислал какой-то материал Копелев из Москвы.
Е.Л.: Эдуард Лимонов — тоже Ваш автор. Как Вы к нему относитесь как к писателю?
М.В.Р.: Я его очень люблю. И он был вначале этим очень удивлен. Я передала через кого-то, чго нам очень понравился "Эдичка". И он мне написал, что он не думал, что людям нашего поколения может понравиться его проза, он думал что с нашим поколением давным-давно покончено. Сейчас я ему иногда говорю: "Лимонов, а я все-таки помоложе вас буду!"
Е.Л.: Это, конечно, удар для вечно молодого Лимонова, так с ним нельзя. Он — самый молодой.
M.B.Р. : Л это мое самое любимое раз влечение — ущипнуть человека.
Е.Л.; Каковы возможности для читателей "Гуманитарного фонда" — они, ь основном, литераторы — ОПУБЛИКОВЯТЬСЯ в журнале "Синтаксис"?
М.В Р Я очень часто печатаю авторов, которых я не знаю. Но мой журнал посвящен в большинстве своем не прозе и поэзии, а публицистике и эссеистике. Например, я с удовольствием бы опубликовала статью, рассказывающую о вашей газете.
Е.Л.: Ваш журнал гонорарный?
М.В.Р.: Как когда. Некоторым авторам мы платим, с некоторых — наоборот, берем.
Е.Л.: Это хорошая тактика. Я думаю, ее надо взять па вооружение нашей газете.
М.В.Р.: Конечно. Если человек зарабатывает, почему ему не поддержать любимый журнал? А некоторым авторам я плачу, потому что понимаю, что человек живет только от пера, других заработков у него нет, и я наскребаю ему чего-нибудь.
Е.Л.: Какай Вы застали нашу литературную ситуацию?
М.В.Р.: Я не очень в курсе. Во всяком случае, я не знаю, где те ребята, которые своими произведениями превзойдут, например, Сорокина.
Е.Л.: И последний вопрос. Я знаю, что Вы регулярно получаете нашу газету. Вы ее читаете ?
М.В.Р.: Я очень люблю взоту газету. Мне она нравится. Мне не осе интересно, но мне нраиш-ся свободный разговор. В ней меньше занудли-вости. чем в других газетах. Ибо самая страшная смерть — это смерть от скуки.

Ефим Лямпорт.

 

 
На главную В начало текущей В начало раздела Следующая Предыдущая
 

 © Михаил Наумович Ромм  Разработка сайта